Жан Клод Эллена "Парфюм. Алхимия аромата"

Перевод книги Жана Клода Эллена "Парфюм. Алхимия аромата" будет в ЖЖ:
Жан Клод Эллена 'Парфюм. Алхимия аромата'

tamanuPerfumes

Есть у tamanuPerfumes своя тема, свой стиль, свой взгляд на мир. И взгляд этот, очень петербургский. Строгий и требовательный. Графичный. Внимательный такой, заставляющий вглядываться неспешно, вдумываться, вчувствываться, концентрироваться на нюансах.

Но этот аромат немного иного направления. Когда глаз устает от темной петербургской осени, хочется чего-то бесконечно теплого и даже бессмысленного. Тогда доктор прописывает вам Весеннее Равноденствие от tamanuPerfumes. Два раза в день утром и вечером. 

Это для меня очень Боннаровский парфюм. Жёлтый, оранжевый, сладковато горький, бальзамный и травный одновременно. И этот вот тонкий баланс - не свалиться в приторный восток и не засушить травами - ведь именно в нем всё дело. Так то что, бензоина с травами мы что-ли не нюхали? Да, нюхали. Но вот так щемяще о теплой весенней земле, чтобы голова закружилась от апрельского солнца... Почему он такой ностальгический - я не понимаю.

В составе: Сосны почки, гелиотроп, табак, пачули, множество видов абсолютов и эфиров, ветивер, кедр, элеми, бензоин, амбра.

ПОЛЫНЬЯ

А вот ветиверовый парфюм. Радостная для меня тенденция наблюдается - ветивер входит в моду. Но пока это единственный новый аромат, который мне по настоящему понравился. Sine Tempore от Arte Profumi показался слишком монотонными и простым.

Как ни странно, в Полынье нет цитрусов, нет древесины, лишь легкая бальзамная смолистость сглаживает углы. В остальном - это травы, от мягкой, переливчатой полыни, к к ароматному бессмертнику и нежному ветиверу без древесных и землистых оттенков.

Достойная работа в стиле Этро. Минималистичная, выверенная и элегантная. Светло-зеленый оттенок в палитре tamanuPerfumes.

Le Renoir

Le Renoir
Валерий Соколов

Писать об ароматах Валерия Соколова с одной стороны так же легко и просто, как легки они сами, а с другой - трудно, так как подбирать выражения следует таким образом, чтобы по стилю они подходили ароматам Le Renoir. А стиль этот весьма утонченный и остроумный. И еще вопрос, дорос ли я ольфакторно-эстетически, чтобы их адекватно оценивать. Но я все же попробую.

Из сказанного выше может показаться, что они сложны для восприятия, так вот, как раз нет, не сложны. Просто у них несколько уровней. А уж до какого уровня вы доберетесь, зависит от вас.

Прежде всего это очень веселые ароматы. Я неизменно улыбаюсь, когда беру в руки "Шеф в отпуске". И даже не из-за названия, а потому что шоколад в нем - это чистая, незамутненная детская радость, без вот этих жирных сливочных нот, вызывающих мысли о последствиях в виде нависающего живота. И такие же светлые и радостные ветиверы. Прозрачные, без земли и корней, парящие в воздухе белой ночи, часов в пять утра, когда на город еще не обрушился грохот машин.

У этих ароматов четкие линии, ясная структура, иллюстрациями к ним могли бы служить гравюры Остроумовой-Лебедевой

Это очень Петербургские ароматы. Они вот прямо встроены в его классическую архитектуру, в поэзию серебряного века, в творчество мирискуссников, в конструктивизм русского авангарда. Утонченность, безупречное чувство стиля, а если допускаются сочные мазки и эпатаж, то отличаются они от классической линии, как Добужинский от Остроумовой-Лебедевой. Т.е. они еще более эстетские, каким бы странным это утверждение ни показалось.

И они очень веселые. А это ведь редкость в парфюмерии! Особенно в современной, где вас подстерегают то запредельный белоцветочный пафос, то такое бесстыдное гурманское объедалово, что купцы Мельникова-Печерского бы позавидовали. Сплошной Снейдерс царит.

А тут вот такое искусство - рисунок Пикассо одним росчерком, не отрывая пера от бумаги. И возможно последуют вопросы: мне того не положили, а мне - этого. Ну, так надо иногда остановиться в безудержном поглощении и полюбоваться совершенством формы простого кленового листа.

И уже в третий раз не удержусь и скажу - они очень юморные. Но не так, как творения ELDO. Этот светлый юмор без сарказма, эпатажа и издевки. Просто автор так смотрит на мир, с доброй улыбкой. В чем вы и сами может убедиться, если вам посчастливится с ним познакомиться. Да вы просто на его фото взгляните!

Очень жаль, что в посылке только два аромата, потому что эти работы надо рассматривать серией. Развешивать на себе по аромату в день и разглядывать.

А ещё ведь интересные вещи приключаются во время их тестировании. После обсуждения на ярмарке последнего аромата Валерия, весьма необычного, с одной незнакомой дамой, прекрасной во всех отношениях, она неожиданно угостила меня граппой. Из фляжки! И я не отказался. Уж не знаю, хармсовский это сюжет или гоголевский, но раньше такого со мной не случалось. Обычно это я ходил с угостительной фляжкой. А тут вот всё перевернулось.

Ассоциаций и связей с литературой, музыкой (Равель и Стравинский), живописью возникает очень много, я только первый уровень описал, то, что на поверхности лежало.

Думаю, что такие ароматы достойны отдельной посылки для полного погружения. Хотя, может быть, лучше  в них постепенно вникать, для лучшего усвоения... В любом случае рекомендую обратить внимание не только на два эти аромата из посылки, но и на всё остальное.

Новичок и его парфюмерная палитра

Фрагменты из статьи Эдмона Рудницки "Новичок и его парфюмерная палитра". Статья была опубликована в журнале Dragoco Report в 1982 году.

------------------------------------------------------------------

 

Лучше всего начинать тестирование в понедельник утром. После хорошего ночного отдыха, завтрака в 06.00, совершите ритуальный визит и умойтесь без парфюма. Затем выполните 30 минутную пробежку с глубокими дыхательными упражнениями. По возвращении, выпейте стакан холодной воды и приступите к работе.

Блоттеры должны быть приготовлены накануне вечером, подписаны с указанием вещества, датой и временем нанесения. На ночь их следует положить в герметичную коробку. Листы бумаги для заметок также должны быть под рукой, чтобы записывать впечатления, не теряя времени.

Всякий, кто собирается нюхать незнакомое вещество впервые, должен понимать, что первое впечатление невоспроизводимо (более того, оно мгновенно), и что залог спокойной концентрации - строгий распорядок дня. Во время исследования надо отказаться от любого вида общения; заприте дверь и выключите телефон. Звонок в критический момент - когда вы находитесь в глубокой концентрации, готовы определить ноту и зафиксировать ощущение - и все потеряно. Ничего не поделаешь. Вы никогда больше не сможете ощутить заново первое непосредственное восхитительное чувство восторга! Еще хуже, раздражение этими бесконечными прерываниями может помешать восстановлению необходимого самообладания и прервать дальнейшую плодотворную исследовательскую работу, идущую по четкому расписанию. Что в свою очередь разрушит всю утреннюю подготовку. Хорошенько это уясните и убедитесь, что окружающие вас сделали тоже самое.

Теперь начинается тестирование. Постарайтесь определить и быстро записать качество и характер аромата (его звучание, его форму, что он напоминает или о чем говорит вам); его силу, его диффузность (объем); его стабильность или нестабильность; развитие звучания и формы во времени. Последнее должно выполняться в течение нескольких дней или даже недель, чтобы определить качество стойкости. Все эти черты составляют атрибуты ольфакторного впечатления; они придают ему индивидуальность. Они неразделимы и должны рассматриваться, как единая сущность - но сущность, которая взаимодействует бесчисленными путями с атрибутами других запахов, при их смешении.

Запишите все, что с вами произошло, словами, которые пришли вам естественным путем - даже приземленными - если они помогают выстроить образ, сформулировать и зафиксировать мысль, определить контуры аромата недвусмысленным образом. Старайтесь избегать определений "грубо", "почти" и т.п. Ищите и найдите слова, которые определяют ваше сенсорное впечатление однозначно, так, чтобы 20 лет спустя, то же впечатление вызвало те же слова в мозгу. Таким вот образом, точная запись всех ольфакторных воспоминаний и позволяет парфюмеру сопоставлять их с именами веществ - "картотека запахов" (лучше в электронном виде) становится действительно ценным инструментом. Всегда легче вспомнить сам запах, чем его название.

 

Если первого затеста не достаточно, чтобы описать ольфакторное впечатление словами, попробуйте еще раз в другое время и, если необходимо, в другом месте. Но никогда не забывайте, что только первое впечатление незатуманено. Так что вы должны беречь его, уделите этому особое внимание и действуйте быстро, чтобы записать первые спонтанные реакции, даже если последующее обдумывание побудит вас их исправить. На самом деле очень поучительно познакомиться с теми ошибками, которые вы можете совершить, и научиться недоверию к себе. Это единственный путь развить здравый критический подход - и, видит бог, вам это понадобится в нашей профессии более чем где бы то ни было! И, главное, не путайте спонтанность с импульсивностью.

Как только первое впечатление прошло, иногда может появится возможность вновь получить незамутненное впечатление - много времени спустя, когда память полностью сотрется, или неожиданная встреча с ароматом окажется сюрпризом.

Именно к этому эффекту неожиданности надо стремиться при исследовании парфюмерных композиций. Ради его достижения можно пропускать тесты или останавливать их время от времени (понятно, что это не касается тех несчастных, которые называют себя "стахановцами" композиции, а только настоящих творческих парфюмеров, обладающих сильным и независимым умом). Это позволяет избавится от зашоренности, забыть форму аромата и его формулу, и попытаться вернуться к прерванному эксперименту со свежим и беспристрастным суждением. Это трудно, это требует силы характера, упорства и твердой интеллектуальной честности. Но какая же это прекрасная школа! Как отрадно чувствовать себя вновь вернувшимся к объективности и уверенности в суждениях. Перерыв в исследованиях не означает безделья. Смена деятельности так же хороша, как и отдых.

Надо внимательно смотреть как себя ведет нос и соответствует ли его слизистая оболочка требованиям, которые к ней предъявляются. Никогда не держите блоттер ближе чем на полдюйма от ноздрей; иначе вы будете загрязнять ваш нос и ухудшать последующие тесты.

 

Никогда не проводите тесты в лаборатории или в помещении с запахом

Интересно, сколько домов дает своим парфюмерам возможность соблюдать это важнейшее из основных правил? Нужно затвориться в ожесточенном бою с коварными запахами, каковы бы они ни были. Любые внешние ароматы затуманивают и изменяют суждения. Поэтому курение исключается в первую очередь.

Никогда не тестируйте слишком рано после того как поели или выпили. После каждого приема пищи тщательно чистите зубы, чтобы удалить все следы пищи, которые могут разлагаться и, таким образом, пахнуть, прополоскайте рот щепоткой соды, растворенной в стакане теплой воды, чтобы нейтрализовать любую кислотность.

Используйте зубную пасту без ароматизаторов. Не начинайте тестирование ранее чем через час после еды; иначе ваш желудок все еще будет издавать запахи пищи. Самые важные тесты проводите утром.

Разнюхивать блоттер следует до тех пор, пока остается ощутимый запах. Начинайте тестирование сухих блоттеров утром, после умывания и воздушных процедур, до завтрака. Эта работа должна проводиться дома. Естественно, что начинать надо с самых сухих и слабо пахнущих блоттеров.

Во время тестирования необходимы сеансы реоксигенации между каждым блоттером для обеспечения адекватной регенерации слизистой оболочки и восстановления состояния психической расслабленности. Лучше всего использовать это время для короткой пробежки и отдыха на обратном пути в офис, или для прогулки с упражнениями глубокого дыхания. Также необходимо знать, как восстанавливать слизистую во время тестирования, между двумя подходами, - подойти к окну и сделать большие вдохи свежего воздуха. Эти детали очень важны, чтобы процедура была эффективной и достоверной.

Внимание! Сеансы тестирования, чтобы быть точными, должны быть коротким. Вы должны нюхать серией из 2-3 вдохов каждые 2-4 секунды, поскольку чувствительность носа быстро падает. Если вы не можете ограничить время каждого подхода и их количество, нет никаких гарантий точного суждения со всеми негативными последствиями.

Вкус

Отрывок из статьи Эдмона Рудницки 1984 года - 'Касательно обстоятельств, благоприятных для создания оригинального парфюма'.

Она затрагивает довольно спорную тему про разные фломастеры, про то, что о вкусах, дескать, не спорят. По мне так о чем еще в эстетике спорить, как не о вкусах? Но если в изобразительном искусстве я могу на пальцах объяснить, к примеру, отличие плохой композиции от хорошей, то что является подобным критерием в парфюмерии? Если даже саму композицию мы, зачастую, не в состоянии однозначно-понимаемыми словами описать. Из-за этого спор о вкусах превращается в спор о терминах. Но если нет единого понятия о вкусе, нет единых стилистических рамок, то и самого искусства тогда тоже нет. Может у парфюмеров в головах оно и есть, но как его постичь неискушенной публике?

--------------------------------------------------------------

Вкус

Вторым условием для того, чтобы творить в области парфюмерии, является наличие вкуса. Сказать, что парфюмер должен иметь вкус, будет трюизмом. Продемонстрировать, что этот вкус может быть хорошим или дурным, и что он должен быть образованным, просвещенным и развитым, является еще одним трюизмом. Тем не менее, это жизненно важная необходимость, которую часто игнорируют или даже не понимают, что объясняет, почему все еще существует такое ограниченное количество людей со вкусом в профессии, которая должна усиливать эту способность.

Если существуют такие вещи, как врожденный вкус и приобретенный вкус, то последний развивается медленно с помощью постепенного, терпеливого и направленного обучения. Нужно ожидать, что ваш личный вкус будет поставлен под сомнение, если вы хотите погрузиться в понимание ценностей и продолжать прогрессировать. Научиться смирять свою гордость также является неотъемлемой частью обучения.

Человеческие отношения, несомненно, были бы легче, если бы это обучение развило в каждом из нас любовь к прекрасному, отвращение к безобразному и, прежде всего, критическое мышление; чтобы эти реакции стали инстинктивными в нас посредством привитой моральной строгости, которая исключала бы любую уступку безобразному, посредственности, самоуспокоенности и пошлости; чтобы мы научились при любых обстоятельствах исповедовать религию качества, посредством последовательного повышения нашего идеала, путем посвящения во все более и более прекрасные произведения искусства, тем самым, делая нас более чувствительными и с каждым днем более трепетно реагирующими на всё гармоничное, оригинальное и выразительное, на каждую эстетическую ценность, другими словами, чтобы убедиться в том, что наше эстетическое сознание становится основным чувством.

Если мы, к сожалению, сегодня замечаем, что вкус исчезает, что он разрушается в истинном смысле этого слова, то это потому, что человеческая природа больше не может свободно выражать себя. Все чаще и и чаще на него влияют, его огораживают, регламентируют, им манипулируют, подвергают насилию силами, которые действуют не бескорыстно, хотя иногда и находятся в оппозиции друг к другу, но конечным результатом которых является желание лишить каждого из нас свободы мыслить и чувствовать. Эти силы давят нас со всех сторон: группы заинтересованные в прибыли, политические силы, различные группы социального давления, стадный инстинкт, снобизм и так далее. Другими словами, всё, что стремится подавить нас своей мощью или числом.

В этих условиях определение вкуса - быть особенно чувствительным к отношениям, которые связывают части в единое целое, и к гармонии, которая в результате возникает - становится бесплодной попыткой достичь невозможного.

Главным эффектом различных давлений на свободу вкуса, более или менее замаскированных, которые приходится терпеть, является изменение критического сознания людей и ухудшение их способности суждения. Тем не менее независимая человеческая способность к суждению является главной среди других качеств, которые делают мыслящего и ответственного человека свободным выбирать и решать. Иметь вкус - это также способность распознавать дефекты в произведении искусства, что подразумевает способность к суждению.

Оценивать парфюм - это, прежде всего, вопрос вкуса. Вкус развивается под воздействием окружающей среды, но этот факт не должен запрещать оценивать эту окружающую среду. Вкус развивается главным образом бучением, получением знаний о фактах и эстетических достижениях, что позволяет анализировать их и побуждать поучительные сравнения. Таким образом, каждый из нас может продвигаться по пути красоты и искусства. Отрицать полезность такого обучения, было бы равно отказу признать, что симфония лучше понимается после того, как вы изучили музыку.

Сказать о парфюме только то, что он приятный, - это ограничить себя чувственным аспектом, то есть судить как чревоугодник, а не как гурман. Это не значит, что приятность не важна, но это только начало тех удовольствий, которые может предложить великий парфюм. Помимо того, что просто приятно, человек со вкусом будет искать оригинальную форму, уникальную и узнаваемую; этот человек будет ценить форму тем выше, чем более она красива, то есть гармонична, и, следовательно, будет испытывать более сильное удовольствие.

В заключение, небольшой анекдот. С большой осторожностью, чтобы исключить риск оскорбить мои чувства, некие журналисты однажды спросили меня, боюсь ли я, что моя концепция парфюма как произведения искусства может быть немного устаревшей в наши дни. И думаю ли ли я, что она все еще понятна сегодняшней публике.

Полагаю, мой ответ был четким и ясным.

Коли я отношусь к парфюмам как к произведениям искусства, я не превозношу то или иное конкретное творение, тем более мое. Я просто хочу говорить о парфюмах, которые оригинальныи хорошо сконструированы, потому что этих характеристик достаточно, чтобы охарактеризовать произведение искусства. Но оригинальные и хорошо продуманные духи являются вневременными, потому что они могут быть сделаны во все эпохи и во всех стилях, независимо от цены, так как для их создания достаточно иметь технические знания, воображение, вкус и талант.

Действительно, нужно было бы презирать публику, чтобы думать, что такие парфюмы сегодня не будут ее поняты. Какие оригинальные и хорошо продуманные духи, если таковые имеются, публично отвергаются в наше время? И какие из тех, что пользуются популярностью продолжительное время на рынке, не являются оригинальными и хорошо построенными?
Я не думаю что было бы возможно, по совести говоря, найти хотя бы один. Никто не может серьезно поверить в то, что банальность, посредственность или пошлость могут быть гарантией долговременного успеха сегодня или что качество является препятствием для успеха. Те парфюмы, которые имеют длительный срок службы на рынке, обладают необходимыми качествами; те, у кого нет этих качеств, могут при большой рекламной поддержке создать иллюзию на короткое время, но не надолго, потому что стоимость затрат на рекламу слишком высока. Один француз, живущий в США, Раймонд Лоуи, написал знаменитую книгу. Ее название: 'Уродство плохо продается'.

Мой ответ тем журналистам был таков: «Оригинальные и хорошо построенные духи превзойти довольно просто: все, что нужно, - это больше ноу-хау, больше творчества, больше таланта и столько же хорошего вкуса. Я буду первым, кто обрадуется, если увижу, что это произошло».

Кабри, среда, 21 июля 2010 года. Стиль

Напряженно работая над созданием стиля для моих композиций, способа написания парфюма, я знаю, что существует опасность быть чрезмерно верным самому себе. Повторение приводит к карикатуре, застою и даже истощению. Ограничив себя одним принципом, я рискую тем, что меня больше не будут ожидать услышать и увидеть с нетерпением. И наоборот, если я слишком много слушаю и слишком подвержен влиянию трендов, я быстро обрекаю себя на то, чтобы быть частью "современной сцены" и потерять индивидуальность. Не раз я позволял себе усложнять вещи, быть небрежным с моими формулами, лишь для того, чтобы выбросить свою работу, забыть о ней и начать все сначала, чтобы найти свой путь. Балансируя как канатоходец, я должен слушать, не вслушиваясь. Я могу четко осознавать, что делаю, но я также ценю сомнения и даже лелею их: я не знаю лучшей помощи творческому процессу.

Кабри, четверг, 8 июля 2010 года. Шестое чувство

В заключение своей статьи, голландский журналист спрашивает меня, есть ли у меня шестое чувство. "Возможно, чувство времени" - отвечаю я. Мне следовало бы сказать: "ощущение времени".

В 1990-е годы я занимал должность главного парфюмера, и на меня работала целая команда. Я помню очень жаркий разговор с одним парфюмером после того, как я попробовал одно из его творений. Я раскритиковал его стиль, который подражал стилю 1970-х. Он ответил, что 70-е годы были золотым веком парфюмерии, и именно в этом стиле ему нравится работать. Это была его точка зрения. Я бы понял и даже принял её, если бы он был свободным агентом. Но я решительно заявил, что не могу принять его ответ, потому что наши клиенты, доверившие нам этот заказ, ищут духи с современным характером.

С тех пор, я пробую свои работы с затаенным страхом, что мои композиции актуальны лишь для настоящего времени. Я опасаюсь ностальгии; она придает духам самодовольную привлекательность. Я не могу предсказать будущее, а те, кто пытается это делать, часто ошибаются. На самом деле, я стремлюсь быть не в стороне, но вне моды, вне трендов и времени, и всё же оставаться при этом в настоящем.

Кабри, среда, 7 июля 2010 года. Féminin H, продолжение

Сегодня утром, убираясь на столе, я почувствовал аромат забытого тестового блоттера с Féminin H. Я улавливаю эффект, которого раньше не замечал, эффект, который я нахожу очаровательным и чувственным, и который соблазняет меня снова приняться за дело. Я отложил в сторону работу над ароматом на основе "грушам", и придерживаюсь слов "аппетитный" и "хрустящий" в качестве руководящих принципов, выражая их на этот раз аккордом, который мне нравится, со слегка кислыми нотами ежевика-виноград-красная смородина. Я соединяю его с привычно элегантными пачулями и другими молекулами, которые хорошо работают вместе. Первая проба имеет довольно смутную форму с высоким процентом пачули, играющих в одиночку и производящих эффект камфорного хладагента, когда он начинает испаряться, а затем приятно тает через несколько минут. Общее впечатление соблазнительно. Пропорции останутся такими же. Я только сглаживаю переходы, добавляя несколько древесных нот. Эта проба является открытым приглашением продолжать в том же направлении.

Кабри, пятница, 2 июля 2010 года. Запуск

Для запуска Iris Ukiyoé мы пригласили нескольких журналистов в Фонд Маг, музей современного искусства в Сен-Поль-де-Ванс. Я в восторге от возможности представить духи в такой обстановке. Это позволит мне рассказать о моем интересе к японской культуре и её влиянии на западную. Я упоминаю понятия наполненности и пустоты. Наполненность, которая так дорога Западу, когда предмет картины заполняет весь холст, оставляя мало места для индивидуального воображения, где взгляд движется слева направо, а идея произведения, однажды осознанная, фиксируется навеки. Пустота, которая ценится в японском искусстве, где предмет как бы плавает и растворяется на поверхности бумаги, оставляя свободные места для индивидуальной проекции, в которой художники воспевают природу, жизнь, времена года и другие формы вечности. 

Я говорю о различных способах рисования маслом или чернилами на водной основе; о масле на Западе, о работе с красочным материалом, его богатстве, ощущении его, его избытке и плотности; и о воде в Японии, о пропитке бумаги, черных чернилах во всех ее нюансах, о простоте, чистых линиях и выразительных жестах. 

Я не пытаюсь противопоставить две культуры друг другу, просто хочу объяснить мой стилистический выбор (перекликающийся с японским искусством) и мое желание обмануть нос.

Кабри, четверг, 1 июля 2010 года. Цена

В ответ на запросы рынка я стараюсь создавать ароматы из материалов, которые продаются по высокой цене и обладают важным свойством: концентрацией. Я предпочитаю качество количеству, потому что я не верю, что чрезмерная концентрация в парфюме или стойкость на коже обязательно являются доказательством качества. Я не раз встречал женщин, которые не чувствовали запаха своих собственных духов, в то время как мой нос ощущал, что они нанесли слишком много. Я полностью поддерживаю идею изобилия, достатка и богатства, эстетическим выражением которой является парфюм, но когда ольфакторные свойства - шлейфовость и стойкость - выходят на первый план, тогда качество в других терминах неизбежно оказывается плохим.

Кабри, среда, 30 июня 2010 года. Сопротивление

Не рынок делает ольфакторные предпочтения однообразными, а то, что мы ему предлагаем. Основываясь на этом  утверждении, я начал последовательный процесс сопротивления. Итак, я борюсь против "униформистской" парфюмерии, которая трубит о своей приятности, хвастается эффективностью и пытается оставить свой след, потому что будучи однажды приведенной к общему знаменателю, она не может вернуться к своим корням или быть изобретенной заново.

Никаких демонстраций или трогательных тирад; я надеюсь обеспечить парфюму спокойное существование. На мой взгляд, духи шепчут нашим носам, разговаривают с нами, устанавливают связь с нашими мыслями. Чтобы выразить это, я нарушаю правила рынка, отказываясь от догмы "женские versus мужские". Мне не нравятся термины "унисекс" или "смешанный"; применение не определяет жанр. Вот почему я делаю духи для совместного использования, романо-духи, повести-духи и поэмо-духи.

Кабри, среда 23 июня 2010 года. Терпение

Сегодня утром расцвели два ириса цвета зимнего неба. Они цвели в течение одного утра, и я надеюсь, что они снова зацветут в следующем году. Я несколько дней ждал, когда же они распустятся. Я очень привязан к ним, хотя их красота банальна. Что меня трогает и внушает трепет, так это то, с каким терпением они прикладывают неторопливые, длительные усилия, чтобы распуститься раз в году. 

Честно говоря, я ничего не знаю об этих ирисах, поскольку привез их из своих путешествий, когда создавал Un Jardin après la Mousson в 2007 году. Когда я был в горах Кералы, я помню, что остановился в садоводческом центре. Эти места не имеют ничего общего с нашими, в них нет ничего экзотического, никакого изобилия, всего лишь несколько местных растений в горшках, а в амбаре, защищенном от солнца, большой запас тщательно отсортированных семян овощей, цветов и лекарственных растений. Приложив немного терпения и небольшое количество семян, продаваемых граммами, индийцы могут создавать сады. Выйдя из амбара, я заметил террасу, окаймленную голубыми цветами, похожими на ирисы, неизвестного мне сорта. Я спросил молодую индианку, как они называются, и она ответила. Заинтригованный, я спросил ее, могу ли я взять одно из корневищ; она вытащила пучок ирисов и ножом отрезала мне три корневища. Вернувшись в отель, я завернул их в туалетную бумагу и положил в пластиковый пакет, чтобы они не высохли. Когда я приехал домой, не зная, какого типа была почва в Керале, я посадил их в горшки. С тех пор они цветут каждый год в июне. 

В холодильнике меня ждут два опытных образца для тестирования. Они достигнут полной зрелости через неделю. Я работаю над этой темой несколько лет, и чувствую, что рождение уже близко, иными словами, парфюм достиг той формы, которую я так хотел. Вместо запаха я ищу в нем текстуру, консистенцию, и я хочу, чтобы он был необычным и самоочевидным. Я назвал свои образцы Narcisse bleu. Я еще не знаю, какую из них я предложу к выпуску.

Кабри, среда, 16 июня 2010 года. Настурции

Я бы описал свои чувства к запахам как дружбу, но иногда это как внезапная влюбленность, которая может обернуться разочарованием. Когда я попробовал аромат экстракта листьев и цветов настурции, который мне дали несколько месяцев назад, я мгновенно наполнился страстью. Я давно мечтал о живом, зеленом запахе с самобытным характером, который бы выявил оригинальность будущей идеи. Я начал использовать его в новых аккордах и в окончательных штрихах к разным проектам. Я чувствовал, что эти аккорды и рабочие проекты были подпорчены, но я объяснял это другими причинам, а не использованием концентрата настурции. Страсть ослепляет нас, так было и на  этот раз. Оставив пробы на столе на несколько недель для созревания, я заметил, что их недостатки стали более выраженными и теперь они имеют уксусный запах, похожий на запах маринованных корнишонов. Я был вынужден признать, что виноваты настурции. Они исчезли из моих опытов, и – с некоторым сожалением, но не без надежды – я попросил поставщика исследовать проблему их ольфакторной нестабильности.

Кабри, четверг, 10 июнь 2010 года. "Ароматный объект"

Мне звонит журналистка. Я отвечаю на ее вопросы и подробно рассказываю о том, как используются ароматные материалы. Формирование памяти заключается в придании ольфакторных контуров запаху или, если быть более точным, попытка сделать запах уже не просто чем-то, что можно оценить с помощью чувств, но чем-то, что станет понятным объектом, так что его можно будет использовать, манипулировать им, давать нужное направление.

В моем распоряжении сотни первичных ароматов. Со временем я сократил свою коллекцию до менее чем двухсот запахов, чтобы как можно точнее определить "ароматный объект". Когда я начинал как парфюмер, запахи были неопределенными, и у меня был только скудный, ограниченный словарный запас, чтобы описать их. Погружаясь в запахи на ежедневной основе, мой словарный запас стал более точным и обширным.

Натуральные материалы сложны. Они имеют четко определенные, неизменные контуры, которые не допускают изобретательности, но у них есть преимущество, которое я использую: их способность соблазнять, обволакивать, ясно презентовать себя, а иногда и быть основой для парфюмерной формы, которую я хочу выразить.

Синтетические материалы более интересны тем, что, за исключением нескольких случаев, их контуры не так определены и поэтому более универсальны и лучше подходят для манипуляций, абстракций и создания иллюзий. Например, фенилэтиловый спирт, синтетическое вещество, можно использовать для создания любой цветочной ноты.

Его запах обеспечивает связность, округлость и уравновешенность, которые более важны, чем запах роз, с которыми он ассоциируется. Мне достаточно подумать о фенилэтиловом спирте, или каком-либо другом материале, которые я использую, чтобы запах мысленно обрел форму. Таким образом я избегаю классификаций или терминологий, стоящих между нами и запахами. Когда запах и мысль взаимозаменяемы, тогда я творец ароматов.

Кабри, среда, 9 июня 2010 года. Память

Мне сказали, что завтра позвонит журналист из Le Nouvel Observateur по поводу статьи о памяти. Подумать только, я не доверяю собственной памяти, хотя и работаю с ней!

Когда я был учеником, я устраивал соревнования по запоминанию. Упражнение состояло в тестировании дюжины тестовых блоттеров, каждый из которых обмакнули в один из основных ароматов коллекции. Победителем становился тот, кто быстрее определит исходный материал. Таким образом нам удалось запомнить сто запахов, потом двести, потом тысячу, и мы гордились своими способностями. Мы могли их узнать, но мы их не знали. Название запаха - это еще не все, что нужно, чтобы оценить его характер, ограничения и возможности. С решимостью профана, который хочет всё изучить, всё знать, всем управлять и всё измерять, я заполнил целые блокноты по каждому из них. Я классифицировал запахи по типу, по семейству, в алфавитном порядке и в порядке их эффективности. Процесс записи определенно помог укрепить мою память. Иногда, если я сбиваюсь с пути, в поисках идеи, я копаюсь в этих блокнотах, но очень редко нахожу ответ. Несмотря на это, я по-прежнему добросовестно их заполняю.

Поскольку я постоянно стараюсь открыть новые аспекты запахов, сами запахи остаются неясными, их контуры нечеткими. Они не похожи на детальки Lego, которые мы можем собрать вместе, чтобы создать парфюм, это скорее иллюзорные сущности, которые я стараюсь сделать понятными.

Кабри, вторник, 8 июня 2010 года. Дневные посетители

Я согласился потратить несколько часов на беседу с тремя молодыми парфюмерами. Я одновременно рад и встревожен. Мои опасения связаны с тем, что мне всегда некомфортно критиковать работу другого парфюмера. Я не могу это делать, не утверждая свое видение, в то время как я должен помогать им выражать их собственное. Я не знаю, принесут ли мои посетители какие-нибудь созданные ими парфюмы. Они прибывают вовремя, и прежде чем мы садимся, я провожу для них экскурсию по лаборатории. Думаю, они испытывают то же любопытство, что и я, когда впервые посетил мастерскую Эдмона Рудницка; я помню, как анализировал каждую её деталь, чтобы понять человека и его духи. Мы возвращаемся в гостиную, которая служит мастерской. Они задают мне много вопросов о том, как я работаю, и о моих отношениях с отделами маркетинга и эвалюации. Я говорю им, что здесь отдел маркетинга называется ‘отдел развития парфюмерных коллекций’, и он не имеет полномочий по принятию решений о том, какой парфюм выбрать. Что касается отдела эвалюации, оценивающего результаты с точки зрения рынка, то его нет. И хотя я Желая слышать реакцию всех и каждого, знать мнение других людей, только я один могу оценивать свои творения. Мои посетители говорят, что они заметили парфюмы других фирм в моем холодильнике, и спрашивают, для чего они мне нужны. Я объясняю, что они нужны, главным образом, как исторические критерии качества, ниже которых я не должен и не хотел бы опускаться.

Они имеют эстетический аспекты, которые я ценю: шлейф, стойкость, внешний вид, диффузность, силу и чёткость.

"Я заметил там флакон Диориссимо." 

"Это одна из моих точек отсчета. Хотя нет, это нечто большее; это одно из творений, которыми я восхищаюсь, потому что оно точно отражает разницу между запахом и духами. Его отправной точкой является запах ландыша. Конечная цель создателя парфюма - превратить уникальный запах в духи. В данном случае природа дает запах, который наши чувства могут расшифровать. Благодаря нашему образованию, мы знаем, как его воспроизвести. Итак, у нас есть наша тема, наша идея; теперь мы должны добавить что-то от себя: собственные желания и – это наиболее сложная часть - нашу личность. Когда я создаю духи, я расширяю их историей. Я думаю, каждому следует это попробовать. Мы раскрываем часть себя, когда создаем духи. Независимо от того, написана ли история до, во время или после создания, это наша история, и она поддерживает творческий процесс, даже если выражает только часть его.’

Никаких своих работ они мне не показывают. Я благодарю их за это, объясняя, как неловко я себя чувствую, когда мне приходится пробовать и оценивать работу другого парфюмера.

Преемственность

Вспоминая Эдмона Рудницка, я не могу не упомянуть о преемственности. Мой отец был парфюмером, но дома мы мало говорили о его работа: это была его территория, и это было правилом; таким образом, моя обонятельная память в значительной степени происходит от невольного копирования его привычки нюхать любую еду или напиток, прежде чем их попробовать. Не было ни одного фрукта, ни одного блюда, салата, винегрета, ломтика хлеба, бокала вина или даже стакана воды, который избежал бы этого ольфакторного момента истины. Моя мать ненавидела это поведение и считала, что оно противоречит хорошим манерам, которые она старалась привить нам. Но когда столько запахов проходит под нашими носами, сколько образов перед нашими глазами, мне нравится вспоминать, какое значение он придавал той роли, которую играют наши носы.

В конце 1950-х моя мать носила Madame Rochas. Оценивая эти духи сегодня, я бы сказал, что это прекрасная, немного причудливая конструкция из цветов и амбры; но образ, который остался со мной, состоит в том, что в них было "слишком много" духов. Это создавало дистанцию и вызывало уважение. Иногда я осмеливался тайком открыть бутылку в ванной и обнаруживал сладкий густой запах увядших роз и старой ванильной бумаги. Он интриговал меня и помогал поддерживать убедительный образ женщины буржуазной элегантности, которая никогда не меняет своих духов. Я не мог ни представить, чтобы она носила другие духи, ни позволить ей это сделать: моя мать больше не была бы моей матерью.

Ольфакторный опыт часто приобретается непроизвольно. Например, летом моя бабушка по отцовской линии предлагала помощь в сборе урожая цветов своим соседям, которые были садоводами. Иногда я ходил с ней и проводил утро, играя между рядами жасмина. Я был в безопасности в этом мире сборщиков цветов. Тем более что, хотя я был ленив, как цикада в басне Лафонтена, они были щедрее муравья: в конце сбора каждый из них клал горсть цветов в мою корзину. Это означало, что мне не приходилось терять лицо, когда я подходил к владельцу, у которого была записная книжка, где он ежедневно вел подсчет собранных цветов; сборщикам платили в конце месяца. С тех пор я не нашел более чувственного аромата, чем обнаженные руки, где запах пота смешался с цветами жасмина. Фактически, я изучал запах духов и запах женщин одновременно. И оставил детство позади, не осознавая этого.

После трехлетней службы в качестве чернорабочего у Антуана Кириса я поступил в Живодан в качестве лаборанта в конце 1960-х. Моя работа состояла в том, чтобы взвешивать формулы для трех парфюмеров, что позволило мне изучить различные способы написания формулы для духов. Существовали формулы, включающие в себя несколько десятков компонентов, а также базы (комбинации из десятка исходных материалов) и подформулы (формулы в новой формуле, которые сами могли включать в себя базы), и на их подготовку иногда уходило несколько дней; были те, что включали в себя около пятидесяти компонентов, были и те, что состояли всего из нескольких баз. Вскоре я определился, какие формулы предпочтительней: тем более что почерк в сложных формулах был настолько мал и неразборчив, и читать его было так трудно, что процесс взвешивания занимал еще больше времени.

Позднее, когда я только начинал изучать парфюмерию, отец завещал мне две папки и коробку, похожую на обувную, полную формул. Он очень тщательно готовил их, прежде чем отдать мне. Каждая формула была напечатана на белой бумаге, отсортирована в алфавитном порядке и пронумерована. Будучи новичком в этом деле, я рассматривал этот запас знаний как сокровищницу; названия – Розовый Чай, Опопанакс, Амбровый Мох, Немного Цветов – вполне могли навеять какие-то воспоминания, но формулы ничего не значили для меня. Да, я мог осознать сложность, но я не мог прочитать их, тем более представить их как запахи. Для молодого человека поколения 1968 года эти формулы принадлежали прошлому, тому прошлому, от которого я хотел оторваться, как делали все в то время. Я никогда их не перечитывал, они живут в пластиковой коробке. Сейчас я  испытываю другие чувства, когда читаю старые книги с парфюмерными формулами, созданные с конца девятнадцатого века до наших дней. И одно из моих заветных желаний, что однажды эти формулы будут изучены и опубликованы, чтобы показать, что духи - это результат сложной интеллектуальной деятельности, работы с участием ума, а не какая-то наудачу подобранная комбинация запахов.

Кабри, время любое. Наследие

Я познакомился с Эдмоном Рудницка в 1966 году в тот день, когда отец подарил мне очаровательный буклет, на обложке которого был изображен букет цветов на черном фоне. Немецкая парфюмерная компания Dragoco посвятила весь свой обзор, Dragoco Report, Эдмонду Рудницка. Заголовок был такой: «Молодой создатель парфюмов и запахи». В этом году Рудницка создал Eau Sauvage для Кристиана Диора. В то время я был знаком с его сыном, и именно благодаря ему несколько месяцев спустя Эдмон Рудницка пригласил меня в свой дом в Кабри. Я не помню ту первую встречу, за исключением того, что он был дружелюбен.

В конце 1970-х я связался с ним, уже имея опыт работы парфюмером. Я надеялся преодолеть свою застенчивость и показать, чего я стою, в ходе нашей беседы. Я договорился о встрече по телефону на четыре часа дня - время, рекомендованное его женой Терезой. Наш разговор обязательно должен был закончиться до начала телевизионного игрового шоу под названием Des chifres et des lettres. Он любил закрыться и участвовать в игре, которую он продолжал смотреть до конца своих дней. Итак, я пришел ровно в четыре часа. Он открыл мне дверь и тут же обругал меня: "От тебя воняет стиральным порошком! Иди, помойся и возвращайся завтра в проветренной одежде."

Это приветствие смутило меня, но не ослабило моей решимости. На следующий день я снова явился в той же одежде. Он оказал мне дружеский прием. Его мастерская была на одном уровне с садом, и нам пришлось спуститься вниз, чтобы добраться до неё. На приставном столике в коридоре лежали блоттеры, в ожидании тестирования. Сама комната была огромной с большим эркером, выходящим в сад. На его рабочем столе не было ни флаконов, ни тестовых блоттеров, ничего, что могло бы нарушить нейтральный запах комнаты, лишь несколько листов бумаги и карандаши.

Он представил меня своей собаке, чау-чау, которой он очень гордился, и объяснил, что каждый раз, когда он моет собаку шампунем, он ополаскивает ее уксусным раствором, чтобы избавиться от всех запахов. Честно говоря, я подумал, что от нее всё еще довольно сильно пахло - но это была не моя собака. Я не стал комментировать, не желая рисковать быть вовлеченным в дискуссию о моей одежде и  смраде стирального порошка.

Он говорил о простоте, о «форме» в платоновском смысле слова и о квалиа, философской концепции, которую он первым применил к парфюмерии. Его цель состояла в том, чтобы зафиксировать ольфакторное изображение каждого исходного материала, чтобы создать своего рода палитру запахов, определив тем самым, как он надеялся, окончательную таблицу соответствия. Затем мы потратили некоторое время, пытаясь найти точные слова, чтобы определить запах фенилэтилового спирта, синтезированного соединения, которое пахнет увядшими розами и сакэ. Но больше всего мне запомнилось представление, которое он устроил, провожая меня до двери. Он начал петь оперные арии, объясняя, что всегда мечтал стать баритоном.

Мы встречались несколько раз. Затем, после прочтения его статьи, опубликованной в специализированном обзоре, я написал ему длинное письмо, характеризуя его как «догматика», что, на мой взгляд, не было критикой, но он обиделся. Ответил он довольно холодно, удивляясь, какая муха меня укусила. Он дал понять, что меня больше не будут приглашать в его дом и что никаких разговоров больше не будет. Я очень рад сказать, что три года спустя наш общий друг развеял это недоразумение и организовал нашу новую встречу. Эдмон пригласил меня в Кабри. Мы возобновили наши обсуждения, и он признался мне, что у него проблемы при общении с молодым директорами по маркетингу тех компаний, для кого он работал. Они не воспринимали его всерьез. Для него духи были искусством. Единственным ответом, на который он надеялся, было одобрение тех, кто его нанял. Как он мог обращать внимание на шум "давления рынка"?

Я унаследовал от него кое-что (а наследства, которые выбираются, самые щедрые): представление о форме и желание стремиться к простоте, достигаемое путем создания коротких формул с использованием ограниченного набора. Там, где он был жёстким, я предпочитаю умеренность, которая не исключает взыскательных ожиданий. С другой стороны, мне удалось вырваться из классического типа гармонии, выраженной в пропорциях сырья, потому что я был убежден, что взаимодействие запахов было более важным. Как и он, я думаю, что нам нужно говорить и писать о нашем ремесле, про которое широкая публика знает так мало. Духи - это сердце нашей жизни.

* Цифры и буквы - соответствует понятию "Обратный отсчет" на русском.

В самолете, затем в Кабри, пятница, 28 мая 2010 года. Неприличные запахи

Женщина, летящая рядом со мной в самолете, носит First от Van Cleef & Arpels. Парфюм старательно пытается скрыть запах сигарет, пропитавший её одежду. Мужа этой дамы, сидящего рядом, сотрясают внезапные приступы икоты, источая запах непереваренного чеснока.

Мое острое обоняние предполагает, что я могу обнаружить и определить все виды запахов, которые желают сохранить в тайне или скрыть. Нет ничего необычного в том, что я различаю алкоголь, табак, пот, дыхание или тяжелую пищу; все это мне легко уловить и не обязательно неприятно.

В то время как изображения, которые мы воспринимаем, являются для нас внешними, запахи реально в нас проникают. Это может восприниматься как вторжение в наше личное пространство, и психологи считают, что это формирует основу для наслаждения, недовольства или даже отвращения, которое может вызвать тот или иной запах. В повседневной жизни мы более терпимы к своим запахам и запахам близких, чем к запахам других людей. Но ведь они едят, испражняются, мочатся, потеют, занимаются любовью и живут как все. На самом деле, наши ольфакторные неприятия часто происходят из-за различий в диете, которые изменяют запах тела и, следовательно, непроизвольно дистанцируют людей. Когда дело доходит до смены подгузников нашего собственного ребенка, мы с радостью делегируем эту задачу, хотя затем мы можем истыкать носом каждую складку теплого и должным образом вымытого крохотного тельца. Как только фаза детского пюре закончится, запах ребенка будет соответствовать запаху остальной семьи, чей рацион он или она теперь разделяет.

Меня всегда поражала неизменная традиция в старых американских фильмах, где женщины долго готовятся в ванной перед занятием любовью: мужчина лежит на кровати в ожидании, а его партнерша выходит из душа, благоухая одними лишь духами. Наряду с этим ханжеским примером из фильмов 1950-х годов, я вспоминаю Роман Альберта Коэна "Любовь властелина", в котором Ариана и Солаль полны решимости увековечить страсть своей первой встречи, вечно ненасытную любовь, в которой запах тел должен быть преодолен, чтобы выразить их чистоту.

Она поблагодарила, сказала, что подумает, что окончательный ответ даст чуть позже, после еще одной ванны, да, милый друг, ванны с чистой водой, которая не имеет запаха, потому что эти ароматические соли, в которых она только что искупалась, пахнут слишком сильно. [...] Он положил щетку и мыло, посмотрел в зеркало: чисто выбрит, отмыт до тошноты, вечно в этом своем халате. Вот отныне его жизнь – ежедневно быть желанным, выплясывать в брачном танце, распускать хвост. Она превратила его в павлина. В целом они ведут совершенно животное существование. Но у зверей для спаривания и всех соответствующих ухаживаний существует строго определенный период. А у них двоих все время этот период. Намываться без устали, бриться два раза в день, постоянно быть красивым – вот его единственная цель в жизни на протяжении трех последних месяцев.*

На ум приходит другое воспоминание. Два года назад, в июле, я повез нескольких посетителей в Верхние Альпы, чтобы увидеть лавандовые поля и понюхать шалфей. Когда мы добрались до сурового и красивого места, некоторые из гостей поспешно забрались обратно в автобус, чтобы укрыться от шалфейного аромата с запахом человеческого пота, что доносил ветер до наших ноздрей. Сам же я был абсолютно счастлив, что эти цветы дали мне запах моей собственной животности, моей не-вечности, запах жизни.

Да, мне нравятся запахи, о которых не так-то просто говорить, те, о которых даже упоминать то неприлично. Как создатель парфюмов, я наслаждаюсь и играю с ними. Березовый деготь, кастореум, атласский кедр, цибетин, тмин, индол, жасмин, лабданум, дубовый мох, мускатный шалфей, скатол ... все это экстракты и молекулы, которые имитируют или скрывают запахи наших собственных тел.

От Van Cleef & Arpels First до Voyage d'Hermès, каждый раз я получал удовольствие, используя эти приемы хитрости и разоблачения, чтобы подчеркнуть то, что характерно для каждого из нас: наш собственный запах.

* пер. Елена Брагинская

Между Парижем и Жамблу, понедельник, 17 мая 2010 года. Щедрость

Пьер Ганьер устраивает вечеринку в Жамблу, недалеко от Льежа. В равной мере восхищенный и заинтригованный обещанным застольем, где соберутся писатели, эксперты в различных областях и декан университета, я немедленно принимаю приглашение и направляюсь в понедельник днем на Северный вокзал, чтобы отправиться в Льеж. В поезде я встречаю еще одного гостя. Во время поездки мы болтаем и соглашаемся, что понятия не имеем, чего ожидать. Но, движимые любопытством и любовью к хозяину, мы оба с радостью приняли приглашение. Водитель ждет нас на станции в Льеже, и везет на факультет агрономических наук университета в Жамблу.

После посещения кампуса мы осматриваем оранжерею. По одну сторону этой необычной обстановки (которая, кажется, приглашает нас в путешествие) шеф-повар устроил свою сцену прямо перед столом для гостей: газовая плита с четырьмя конфорками и стол в качестве рабочей поверхности. За сценой - раковина, холодильник и несколько шкафов белого дерева для хранения тарелок, стаканов, столовых приборов и посуды.

Гости Ганьера не просто зрители, но как этим вечером - актеры. Пьеса называется "Ради наслаждения вкусом", и каждому из нас дали маленький блокнот с карандашом, чтобы записать впечатления. Этим вечером я напишу очень мало; я не могу жить активно и делать заметки о своих чувствах одновременно.

Ужин начинается с тартара из лангустинов и морских черенков с гранатом, тонкое сочетание сладких и кислых ароматов, а затем филе трески, гнездящееся в соусе велуте с крапивой, искусное взаимодействие масок, в которых зелень крапивы скрывает нежную мякоть рыбы. Далее следуют свежие сморчки, приправленные лакрицей, лесные вкусы и горечь корня солодки находятся в идеальной гармонии, затем цветки цуккини, приготовленные с верхушками белой спаржи. Мы все еще в царстве нежных, слегка горьких вкусов. Ужин продолжается супом из гороха и молочных бобов с равиоли, начиненными красными оливками, приправленными кастореумом, в сопровождении вина с такими же звериными тонами и оттенком малины.

Мы прошли только треть меню. Пьер Ганьер полностью сосредоточен на приготовлении, подносит сковородки к носу, нюхает их, слушает, ставит обратно и перемешивает содержимое пальцем, чтобы проверить температуру. Все его чувства начеку. Мы разговариваем между собой и с Пьером, наши разговоры перемежаются аплодисментами, возгласами "Браво!" и "Ура!". Единственный очевидный признак напряжения: его все более непослушные волосы, свидетельствующие о предпринимаемых усилиях, и дающие некоторое представление о тех наслаждениях, которые он нам обеспечивает. В течение вечера ему приходится несколько раз менять фартук.

Вечеринка началась в девять вечера, а сейчас уже два часа ночи. Наши эстетические аппетиты удовлетворяются безграничным воображением меню, мы физически насыщены. Десерты должны быть лаконичными; после такой щедрости сладости почти неуместны. Пьер не покидал сцену в течение пяти часов. Пять часов щедрости. Его кухня - это не ответ на потребность, а любовный диалог. И это, безусловно, искусство.